Становление и преображение человека

Наша жизнь по большей части проистекает в образах и смыслах филической души. Само вдохновение жизнью – филического происхождения. Наиболее полнокровно люди живут чувствами филической души, в филической воле.

Животное видит не то, что человек. Зрительный аппарат сообщает животному то, что ему положено знать по программе его жизнедеятельности. У человека, разумеется, есть животное зрение, но оно не более, чем исходник для превращения оптического в филическое.

Кроме того, что видит животное, человек видит образ-смысл, который он произвел из увиденного глазами и который принимает за то, что он видит. Животное способно получать и в себе сохранять впечатления, связанные с его событийной жизнью, и воспроизводить их, но такими, какими они получены. Не имея филической души, животное не способно создавать образы.

Саможивущий и самоизменяющийся образ не ограничен рамками исходного впечатления. Впечатления – фиксируются. Образ самопревращаем, творчески изменяем по отношению к первоначальному впечатлению, его породившему, и предшествующему его состоянию. Это может быть и творчество человека (его филической души), и творчество самого образа в отношении его самоизменения – вплоть до такого образного состояния, которого не может быть в земной действительности и которое потому не может быть воспринятым.

Излучение человеческих глаз отличается от исходящего от глаз животного тем, что в первом всегда высвечиваются образы-смыслы. Если из человеческого видения как-то исключить образ-смысл, то оно не исчезнет, но будет таким, как у животного.

Из увиденного глазами человек видит в основном то и так, что и как переведено им в образ-смысл, с которым он способен производить всяческие действия, преобразовывать его, ставить в разные ситуации, делать с ним даже и то, чего в натуре быть с ним не может.

Человек знает это и пользует объективные методы, которые эффективны именно потому, что, с точки зрения чужака, стремятся иметь дело только с самим объектом вѝдения.

Животное не воспринимает Красоту Природы. Красота внесена в Природу при создании ее для человека. Человек филически воспроизводит Красоту в себе. Красота – качество филического образа, более того, индивидуально созданного филического образа.

Восприятие человеком Красоты есть лучшее доказательство того, что есть зрительное (животное) и есть человеческое видение, которое бывает склонно видеть Красоту там, куда она не внесена (например, в материальный мир). Потому, что видит не только натуральным Светом Сознавания Б1, но и Сверхнатуральным Светом Сознавания Б2.

Солипсизм утверждает, что нет того (материи), что человек воспринимает органами чувств, нет самого материального объекта восприятия. Мы же говорим, что восприятие человека не непосредственное, а преображенное. В этом смысле человек воспринимает то, чего нет.

Человек видит не то, что есть, в том смысле, что он видит сверх того, что есть. И это «сверх того» засвечивает подлинность увиденного.

Животное видит вещь куда более блекло, чем человек, но ничего не примешивает к восприятию и видит то, что человек засвечивает образом-смыслом.

Про воспринятое человеком нельзя сказать, что оно подлинно в материальном или физиологическом смысле. Из того, что человек воспринял глазами, он выделывает образ-смысл. Это и есть подлинность его видения действительности, но подлинность филическая.

Через тело человек воспринимает материальные явления и явления земной жизни и в себе превращает их в образы и смыслы. Но образы ярче впечатлений и забивают их. Человек, словно не веря своим глазам, заменяет подлинные впечатления теми образами, которые он создает в себе. Для человека главное – образ (и смысл), а не впечатления и знаки, которые он произвольно корежит. Это и обеспечивает полноту жизни его Самости.

Филические «смыслы», о которых мы говорим тут, не глубинные смыслы, обнаруживаемые узлами сознания жизни высшей души. Это «смыслы» в житейском понимании: то, без чего человек не воспринимает знаки от окружающей действительности. Сами по себе знаки эти для нас не имеют смысла, мы реагируем на них в соответствии с теми смыслами, которые мы сами придаем им. Смыслы же придаем им не в той действительности, которую воспринимаем. Впечатление такое, что окружающая действительность, какова она есть, не нужна людям.

Все это должно бы приводить к нежизнеспособности человека на Земле, но компенсируется экспансией интеллекта, с помощью которого человека подавляет и использует Природу, корежит ее, подгонят под себя, овладевает ею. Мы существуем благодаря этой чужеродной (для земной Природы) филической экспансии. Поэтому человеку не необходима та острота органов чувств, которой обладают животные, – он не реагирует в соответствии с ней.

Дополнительная полнота жизни высшей души, обретенная ею извне или из себя, по большей части сохраняется ею, наполняет высшую душу, идет на ее рост и на глубинную картину Произведения жизни.

Дополнительная полнота жизни, добытая филической душой, немедленно тратится ею, не может не тратиться, расширяет человека, требует вылиться, ее нельзя держать в себе, хранить, копить, а если и копить, то чтобы накопить и истратить.

Филическая душа выходит из жизни с тем же, с чем вошла, – с нулем филической жизненности. Все в филической душе работает на вне, в своем виде в человеке не остается, превращается в филические существа, процессы, ячейки, филические молекулы, кирпичики филического мироздания.

Природа Земли содержит бесконечно своеобразное, разное и индивидуальное для переработки в явления филического мира, для перевода всего в ней во все новые и новые образы и смыслы, для постоянного пополнения филического Космоса.

Каждый человек соответственно личностным особенностям производит многообразные существа филического Космоса, строит филический Космос.

Но существует ли в филическом мире объект воспринимаемого мною без моего участия, направленного на его преобразование? Если да, то я, создавая филическое существо, накладываю мною созданное на существующее в филическом мире. Если нет, то человек имеет дело с тем, что он сам же создал. В этом правда солипсизма.

Каждый человек своей жизнью – такой, какая сложилась, – во-первых, создает Произведение жизни для жизни в другом мире и строительства Филиоэдена и, во-вторых, оставляет после себя филический ландшафт, заселяет филическое поле Жизни.

И то и другое суть законная работа Структуры: одна – работа филическая, другая – филиоэденская работа.

Ребенок умер, прожил без сюжета жизни, не создал Произведение своей жизни, но уже непроизвольно творил в себе и успел что-то создать в филическом Космосе, быть может, и не так мало, как может казаться.

Семена филических духов создания сеются на поле материальной жизни и дают всходы. Человек собирает выращенный земной Природой урожай, перетворяет его и помещает во вторичное филическое поле.

Вторичное филическое поле – это параллельный мир, жизнедействия которого продолжают разворачиваться так, как им свойственно разворачиваться в филическом мире.

Авторское Я переживает и страдания плоти, и разного рода плотскопсихические вожделения, и страстность животной личности, и муки неудовлетворенности Самости, и возмущение, и гнев, и радость и многое, многое другое. И обо всем том, что авторское Я испытывает и в составе Самости, и в составе верхнего человека, и во всех трех сторонах Структуры, оно постоянно посылает сигналы во вторичное филическое поле, словно сообщает ему о своем присутствии в нем.

Сигналы авторского Я привлекают к филической душе всевозможные существа из филического Космоса. Все эти существа и явления обитают вместе в околочеловеческой области параллельного поля и образуют ауру, в которой живет филическая душа. Это то, откуда она черпает ресурсы для авторской творческой воли. Творчество, в отличие от творения, не может быть из ничего и ни на что. Нет образов и смыслов в околочеловеческом параллельном поле – нет и движений творческой жизни человека как таковой.

Воспринять в смотрении из вторичного параллельного мира все, что вносится в него и что само по себе происходит в нем можно и без авторского Я. Но активизировать и произвести превращения в нем без участия или воздействия авторского Я и его воображения никак нельзя.

Происходящее в параллельном мире, как и в земном мире, может стать доступным для творческой воли авторского Я. Но в земной жизни авторское Я испытывает мощное противодействие того, с чем и кем оно работает. Нельзя сказать, что в параллельном поле такого противодействия нет, но авторское Я его почти не чувствует. И потому организует, производит, управляет в нем так, как ему хочется, вполне выявляя себя, свои желания и нужды, создает такие движения жизни, такие события, которые ему по каким-либо психическим, психофизиологическим или личностным причинам нужно создавать. Что (редкий случай) подтверждает психоаналитическое толкование движений внутренней жизни человека.

Как запасник входит в состав музея, так околочеловеческое параллельное поле составляет единое целое с человеком. В этот запасник мы и глядим во сне.

Сновидения свидетельствуют о том, что каждая филическая душа не только сообщается с параллельным филическим полем, не только проникает в него и воспринимает из него, но и освещает его и творит в нем.

Что бы и как бы ни думать о смысле, задачах и роли, значении и назначении, о мотивах и механизмах возникновения снов в частной человеческой жизни, но само по себе сонное видение черпается не из психофизиологического, а из параллельного вторичного поля филической жизненности. Сновидения – отчетливый показатель присутствия параллельного филического поля в человеческой жизни. Сны мы видим тогда, когда сознание отключается от внешнего мира, но еще не погасло, а перенаправилось вовнутрь, в поле образов и смыслов.

Что бы и как бы ни провоцировало видения снов, сами они формируется в этом поле. Недаром смотрение во сне не то, что вѝдение наяву. Человек (его авторское Я) во время сна хотя бы моментами видит всю ситуацию происходящего со стороны и одновременно чувствует эту же ситуацию изнутри ее: одновременно воспринимает совершающееся во сне так, словно оно происходит вне себя, в окружающем его пространстве жизни, и видит то, что происходит, панорамно, и в то же время видит, находясь внутри происходящего, видит от себя.

Сновидение – переключение в параллельный филический мир как в другую соседнюю действительность, как в еще один мир действительности, каковым он и является.

Животное и человек могут, наверное, видеть одни и те же сны. С той разницей, что обладающий авторским Я человек не только наблюдает сон, но и сам участвует в действии сна, пытается во сне повлиять на ход событий, находясь внутри них.

В сновидениях человек, прежде всего, видит образы-существа, которые он только что или давно воспринял в бдящем состоянии от других людей, природных явлений или животных не так, как они были восприняты, а в опростанном и преобразованном виде. Во сне нередко возникают образы, похожие на наших знакомых, но всегда с неожиданным содержанием. Образы сновидений – не впечатления, а образы, существа филического мира, и они, как положено существам, живут весьма свободно и динамично.

Они – живые, живут и, значит, изменяются. С ними вместе действует авторское Я, – мое авторское Я, а не чьё-либо иное. Оно переживает явленную во сне филическую действительность так же, как в бодрствовании переживает окружающую земную действительность. Человек во сне обладает такими проницательными возможностями, которые, бывает, превышают проницательные возможности бодрствования. Происходит это, быть может, из-за прорыва в сон луча потаенного Сознавания Б3.

Во сне мы видим и такие саможивущие филические духи, которые нами не восприняты из мира в бодрствующем состоянии, воспринятые, быть может, кем-то другим или как-то иначе созданные, но для нас несуществующие (схожие или не схожие с нами воспринятыми) и действующие с той же или большей полнотой и активностью, что и те, которые нами извлечены из конкретных явлений или людей в ежедневной жизни.

Во сне человек наблюдает созданный в основном людьми вторичный филический мир и действует в нем. Существа этого мира не обязательно находятся в деятельном состоянии, но их можно возбудить, осветив лучом Света Сознавания из филической души. Не думаю, что все те ужасы, монстры и прочее, которых мы иногда видим во сне, есть только иллюстрация чего-то или сублимация страхов. Филический монстр, попадая в состоянии сновидений в угол зрения авторского Я, вступает с ним во взаимодействие и своей ужасной игрой производит на него определенное впечатление, тотчас переводимое психикой на свой язык.

Конечно, видимые в сновидении филические существа могут создаваться и по заказу авторского Я – как специальному заказу, необходимому для его работы в Структуре, так и случайному, происходящему от пустой впечатлительности авторского Я в состоянии бодрствования. Практическая оценка толкования снов может быть основана только на предположении, что сновидения основаны на специальном заказе авторского Я. Но это вряд ли большая часть того, что мы видим во сне.

В сонном состоянии мы присутствуем при совершающемся в параллельном филическом мире, но наблюдать его можем не всегда – не потому, что он невидим, а потому, что мы во сне видим только то (пусть и реально не существующее), что в состоянии видеть в бодрствовании. Каждый погружен в тот крохотный участок филического мира, который около него и с которым он имеет прямое сообщение. Он видит жизнь на этом участке (участке его жизненной работы в параллельном филическом поле) – то, что краешком (и потому сумбурно) промелькнуло в нем около него.

При соответствующих способностях авторское Я в состоянии проникать во вторичное параллельное поле и через него в другие живые существа, в филические души и ход жизни других людей.

В состоянии транса маги и шаманы задействуют в себе некие филические органы чувств, обретают филическое зрение, филическое осязание, филический слух, с помощью которых они воспринимают то, что недоступно плотским органам чувств. И не только воспринимают, ясновидят, но и влияют, производят определенные действия.

Возможны и путешествия авторского Я по просторам этого филического поля. Что особенно любопытно, поскольку многие вторичные филические существа, прочно обитающие в своем поле, бессрочны, неуничтожимы временем.

Люди, вероятно, способны проникать в филический мир. Тот, кто целенаправленно взял такой курс, обнаружит для познания множество всяческих возможностей преобразования, воздействия. Едва ли меньшее, чем предоставляет физикам материальный мир.

Повидимому, мы сейчас присутствуем при начальной стадии строительства филического Космоса и параллельного филического мира. В возрасте Хама-Яфета тут производятся черновые работы. Надо полагать, что с наступлением возраста Яфета-Шема в строительстве филического Космоса через человека произойдут революционные изменения.

Но до тех пор надо понимать вот что.

Использование материальности в утилитарных целях – дело относительно безопасное, поскольку от нее не может быть сознательной ответной реакции. Целенаправленное использование филического мира в технологических нуждах и даже проникновение в него с целью использования чрезвычайно опасны для человека потому, что, вступая на территорию филических существ, он встретит вполне осознанное противодействие.

Поверхностный уровень, на котором трудятся гипнотизеры и экстрасенсы, едва ли в счет.

Нельзя без специального самозакрытия глаз надумать, что земная Природа и ее животный мир получились сами собою по воле случая.

В создании земной Природы есть цель, есть общее проектное задание, есть конструкторская организация, в которой разрабатывается то, через что конкретные исполнители – духи создания и духи делания – получают новое задание. По нашему представлению творение земной Природы совершено специальным Миром создания земной Природы, входящим в состав филической Обители. Этот Мир Создания нельзя уподобить Творцу, и потому, что он задействован только для создания земной Природы, и потому, что не в нем замыслена земная Природа. В филическом Мире создания земная Природа сконструирована и осуществлена (исполнена), создана и сделана.

В Мире создания живёт множество особых и самых разнообразных филических существ – духов создания и духов делания земной Природы, жизнь которых состоит и в творчестве создания филиоматериальной жизни, и в творчестве в составе филиоматериальной жизни.

Духи создания творят потому, что живут, и живут потому, что творят. То есть живут и творят вслепую относительно результатов, и не только конечных. Духи создания не точно знают, что непосредственно выйдет из их жизнедеятельности. Для продолжения работы создания необходима обратная связь.

Земная Природа есть совместное производство материального Мира и филической реальности. В филическом Мире есть поле, примыкающее к материальному Миру и призванное к созданию земной Природы. Существа этого поля укореняются в материальном Мире через своего рода вход. В земной Природе есть вход из филического Мира. Но есть и обратный выход из нее в параллельный филический Мир.

Есть природосозидающие филические существа, силы, воли, и есть возвратные филические существа, созданные теми земными существами, кто принимает в себя и перерабатывает в себе природосозидающие филические существа.

Параллельный филический мир связан с миром создания земной Природы (особенно в пору активного ее создания) и задает ему параметры корректировки через изменение заданий нового поколения духов создания.

Вокруг живого постепенно возникает параллельный ему филический мир. Все то, что создано филическим Миром создания, имеет свое представительство в параллельном филическом мире. Это могут быть и существа, и явления, и процессы.

Филические духи создания и духи делания созидают не потому, что привлечены к исполнению такого дела, а потому, что создание есть самопроизвольное и неотъемлемое проявление самой их жизни. Но каждое их поколение имеет и свое задание, неким образом (о чем мы будем говорить в дальнейшем) вложенное в их существование во времени. К заданной Миру создания земной Природы конечной цели поколения духов создания идут не прямым узким и пробивным путем, а широким фронтом.

Все вошедшие в работу духи делания продолжают жить в том, кого они создают. Это и обеспечивает свободную жизнедеятельность живых существ (от клеток до высших животных) на Земле.

Для работы созданного существа в несвободном режиме (что требуется постоянно) предназначен генный аппарат, который разгружает нагруженность творческой работы духов создания в существе.

Есть и такие поколения духов создания, которые всегда готовы свободно и творчески включиться в предлагаемые обстоятельства и менять существо в соответствии с ними.

Поставленная перед Демиургом задача – это многоэтапная задача, вряд ли технологически исполнимая по детально разработанному предварительному порядку и потому требующая постоянной корректировки, отмены и замены, даже ликвидации созданного.

Не только воинство филических духов создания, действуя как бы внутри и изнутри создаваемого, точно не знает, что в результате получилось, но и сам Демиург панорамно непосредственно не видит и, главное, вовремя не видит то, что произведено им в земной натуре. И ему нужна обратная связь.

Параллельный филический мир необъективно фиксирует состояние земной Природы и не абсолютно то, что стало, что получилось в результате, но то, что фиксируется, достаточно для того, чтобы вчерне оценить и скорректировать созданное с точки зрения общего Замысла на Природу и человека. Существа параллельного филического поля осуществляют для Демиурга обратную информационную связь и, надо полагать, своевременно возвещают о тенденциях нарушения Замысла. Что, вообще говоря, способно побудить Демиурга вывести армию духов создания (ныне находящихся, видимо, в горячем резерве) из резерва вновь на передовую. Это не кара Демиурга, а его реакция. И реакция жесткая –Добра и Зла филический мир не различает.

Впечатления и значения, получаемые низшей душою человека, – лишь материал для образов и смыслов филической души.

Зримые предметы земной Природы в человеке порождают впечатления и значения, которые в его Структуре переводятся в образы и смыслы и выносятся в параллельный филический мир.

Как они соотносятся со своими первоисточниками?

Сказать, что образ есть то же самое, что его земной оригинал, мы не можем, так как оригинал – в материальном Мире, а образ – в Мире филическом. По этой же причине образ не есть отражение, копия, дубликат объектов материального мира. Явления и существа одного существования не могут быть копиями или дубликатами явлений и существ другого существования, так как они и самобытийственны, и живут разного рода жизнью в разных Мирах.

Создаваемые человеком образы и смыслы, будучи явлениями филического Мира, суть филические аналоги тех явлений и предметов внешнего человеку Мира, от которых они выведены. Эти филические аналоги не двойники подлинников, а мнимые двойники оригиналов, бытующих в ином существовании.

Предмет дает отражение в зеркале или на гладкой поверхности. Это отражение осмысливалось со времен Сократа. Но мнимый двойник – не отражение, а явление филической жизни или живое самобытно живущее существо. В мире земной действительности нет соответствий мнимому двойнику филической реальности.

Нормальное существование филического Космоса таково, что в нем создаются мнимые двойники. Это не мнимое существование, а нормальное существование в филическом мире. Мнимый двойник – не подлинный двойник (не дубликат, существующий в том мире, в котором и его подлинник), а филический двойник, двойник одной реальности в другой реальности.

Мнимый двойник – одна из форм и способ существования обитателей филических миров.

Во сне часто действует такое, что никогда не видел, подлинников чего не знаю. Это не мешает достоверности виденного во сне. Это не дубликаты, а мнимые подлинники, не двойники, а мнимые двойники, у которых вполне могли бы быть подлинники в мире земной действительности, но их нет или они в земной действительности не известны тому, кто видит сон.

Мнимый двойник не обязательно имеет свой подлинник. Мнимый двойник является в образе земной действительности, но ей не принадлежит. Мнимый двойник – не проекция, не отражение, не дубликат, не копия. Мнимый двойник легко признать за подлинник. Если бы вдруг мнимый двойник сна встретился в земной действительности, то это существо земной действительности можно признать за мнимый двойник виденного во сне.

Мнимые двойники суть живые филические существа. Мнимый двойник – мнимый в отношении земной действительности, объектов, лиц, явлений, процессов, с точки зрения человеческого восприятия земной действительности. Мнимые двойники могут быть близки тому или иному подлиннику, но никогда не копируют его. Мнимый двойник пользует образы земной действительности

Человек родился в определенном месте, будь это городской двор или уголок природы, в нем он вырос и знает его в себе. Не скажу обязательно, но вполне возможно, что родное место это есть внутри него и он его филически переживает. И не только переживает, но и постоянно его оживляет (наполняет тем или иным смыслом), делаю его филическим существом, которое помогает ему жить. Тем самым он одномоментно живет в материальном мире и филическом мире.

Все живое на Земле так или иначе связано с параллельным филическим миром и имеет в нем свои мнимые двойники, будь-то мнимый двойник животного вида или мнимый двойник устья Амазонки. Параллельный филический мир может содержать филические дубликаты не только всего, что на Земле, но и того, что над ней, на звездном Небе.

Параллельный филический мир не менее разнообразен, чем земная Природа. В нем, по-видимому, много полей. Среди них и пласт Слова. Слово – особого вида филический двойник того, что оно обозначает. Слово и может описывать и выражать потому, что оно – двойник.

Язык – филическое мегасущество, состоящее из мнимых двойников слова и обитающее рядом с человеком и на человеческом существовании.

Параллельный мир Языка существует вместе с человеческим миром. Возможность языкового говорения дана человеку из параллельного филического мира. Причем так, что назвать значит понять.

Язык сам по себе – филическое явление. Символ буквы или иероглиф – филическое явление. Язык для не знающего его воспринимается как невнятный и сумбурный набор звуков. Язык обретает смысл для посвященных в него, то есть в работу филической действительности Языка.

Нет человека без Языка. Слово не может возникнуть из сигнала или знака так же, как не может мелодия возникнуть из автомобильного гудка. Подающее сигналы животное ни в какой мере речью не обладает; животные сообщают о целостном явлении их жизни не через слово.

Язык не мог вырасти из сферы общения животных, в развитие "крика" общения. Для претворения Языка в Речь (даже «кликовую») необходима чисто человеческая потребность интерфилического общения и единения, то есть действующая филическая душа. Человек вяжет узлы Б2 на Светах неразвязываемого узла мнимого двойника. Отсюда и способность человека к речи.

Поразительно, что в соответствии с устройством внутреннего мира у человека физиологически образовались органы речи. Это означает, что мир мнимых двойников и воинство духов создания связаны так, что физиология изменяется в соответствии с нуждами и потребностями мнимых двойников человека.

Слово – выражение существ филического мира. Речь – говорящий мир мнимых двойников.

Я вам объясняю что-то, и от этого что-то возникает и проходит "перед вашими глазами". Какими "глазами"? Вовсе не тем органом чувств, который видит вокруг себя. Глаза эти видят "в себе", они – органы филического чувства жизни, чувства себя филически живущим. Слово, как говорят, есть произносимая сущность предмета, но это – его филическая сущность, сущность, переведенная в соответствующее поле филической жизни.

Человек живет в филической реальности Языка столь же насыщенно, что и в земной реальности; а то и больше. И это не искусственная, а другая и столь же законная его жизнь.

Слово не нужно животному и нужно человеку, потому, что человек есть существо Встречи. Слово осуществляет Встречу ничем иным не заменимым образом. И молчаливый человек не отказывается от Встречи, а общается своим молчанием. Без Слова человек не был бы существом встречающимся, не был бы человеком.

Слово необходимо человеку для общения при работе Структуры на стороне Встречи и на общедушевной стороне. Это прежде всего и более всего – интерфилическое общение или, шире, общение междусамостное.

Без Слова нет общения и, значит, нет Встречи и нет Общей души.

Слово не нужно для существования в общем психическом организме стаи, но необходимо для существования в Общей душе.

Язык исходно общедушевен. Новое слово приживется только, если будет принято Общей душою.

Язык есть не совсем прочно живущее филическое существо. Само по себе мегасущество Языка жить не может. Мегасущество Языка живет, покуда жив народ. Язык можно воскресить, но он останется мертвым, покуда на нем не заговорит народ. Народ, который говорил на нем, погружался в земную действительность иначе, чем тот, который воскрешает его в другую историческую эпоху.

Параллельное поле Языка разобрано по Общим душам. Единое поле реальности Языка разделяется на смежные участки, которые позиционируются в качестве Яфета Общей души. Яфет – не коллектив филических душ, а область филического поля. Язык можно представить огромным развязываемым филическим узлом общедушевной жизни – Яфетом. В Языке Этнос являет себя яфетической составляющей Общей души.

Слово необходимо для авторской и глубинной картины Произведения жизни человека. Как желудок осваивает пищу, впуская питательные вещества в организм, так и Язык вырабатывает питательные вещества филической души и Самости для Произведения жизни человека. Произведение жизни человека варится в соках Языка.

Слово необходимо коренному Я в его обращенности к Подлиннику.

Без Слова Структура не могла бы функционировать.

Вещи в виде образов и смыслов поселяются в филическом поле жизни и получают словесное выражение. Вещь мира отграниченности предъявлена филической душе, а не наоборот. Слова, прозвания существуют никак не в мире отграниченности, а в филическом мире. Разъединенность слов совсем не та, что отделенность вещей, существующая в мире отграниченности. И эволюция Языка совсем не та, что эволюция в Природе.

Есть реальность земной жизни, и есть языковая реальность, которая не есть отражение первой, не есть и проекция ее.

В языковой реальности филического мира действительность нашего Мира предстает в препарированном виде. Вопроса адекватности описания земной и человеческой жизни в Языке нет, так как в Языке мы живем в другой действительности, в филической Жизненности, филической Разумностью, освещаемых по большей части Светом Сознавания Б2.

Слова «Вася пошел в школу» не вполне описывают в действительности происходящее. Во-первых, единый акт человеческой жизни разделен на составляющие: субъект, его действие и цель. Во-вторых, фраза о Васе есть мнимый двойник того, что происходит с Васей в действительности. В ней на части речи раскладывается не сам акт жизнедействия, а его мнимый двойник в поле Языка.

Язык есть область или полоса филического параллельного мира, в которой описываются явления земной действительности и мира человека, но в которой все существует и происходит совсем не так, как существует в земной действительности, иначе существует, чем в филиоматериальном существовании. Выраженное в языке (в слове, в том числе) не то, кого или что язык выражает. И это не несовершенство выражения (словесного или иного), а иное течение жизни.

Вся филическая Обитель, и ее миры, поля и пласты заполнены существами, живущими творческой жизнью, существами творчества, или, что то же самое, духами создания. Каждое филическое поле (мир, пласт) предназначено к созданию (или пересозданию) и вмещает соответствующе специализированные духи создания.

Духи создания земной Природы работают в материальной фактуре и из нее и вместе с ней выделывают субъекты земной жизни. Духи создания поля Языка, духи творчества Языка тоже работают на материальной фактуре – на фонетическом материале звука, созданном физиологией человека в видах использования духами Языка.

Язык – филическое. Речь – включение филического в природное и природное, обосновавшееся в филическом. Через Речь в Языке виден звук (слышимое) и слышен образ (видимое). Слышно видимое, и видно слышимое.

Разнообразные явления внутреннего мира человека и окружающего его мира представлены в пласте Языка своими мнимыми двойниками – в существовании словесных символов, обозначений, понятий, отвлеченных смыслов, запечатлены в филической жизни. Сама параллельность – это взаиможизнь соседних по Блоку Обителей. Слово, в некотором смысле, это взаиможизнь и результат взаиможизни земного и филического.

Зная процесс создания духами одного параллельного филического поля, можно как-то догадаться о процессах создания их другого параллельного поля. Язык доступен для изучения и может служить образчиком недоступного для изучения рабочего процесса духов создания в земной Природе.

В Языке есть и эволюция, но есть и прямое действие творческих духов Языка. Как и во всех иных полях создания, в поле создания Языка заложены разные сменяющие друг друга поколения духов Языка. Быть может, все эти сменяющиеся поколения заранее упакованы в этом поле и в заданной последовательности ждут своей очереди.

Язык и создается, и делается. Никогда нельзя сказать, что он сделан; и все же в каждый данный момент жизни носителей языка он сделан. Есть и влияние одного Языка на другой (как одного филического существа на другое), взаимопроникновения их, апробация разных языковых явлений и еще множество всего, что хорошо известно лингвистам, и что может быть использовано в целях изучения потаенных процессов создания земной Природы.

Собственно Язык существует до того, как он реализуется, как образовалась Слово, Речь, Письменность.

Речь, Слово произнесенное, – результат взаимодействия филического и физиологического, земного. Само по себе филическое (а тем более филиоэденское) – на дословесном уровне.

Люди пытаются выразить то, что открылось филическому разуму или разуму-мудрости, и это выражение ранее обнаруженного считаюм пониманием. Умение выражать мысль, даже не самую богатую, часто считается богатством понимания. Если мысль силится, но не может выразить себя в слове, то это считается недостатком мысли, тогда как это только недостаток выражения мысли в слове. Мы опираемся на выраженное, на слово для того, чтобы обнаружить какую-то мысль, но это побочный ход постигновения. Мысль приходит на филическом или филиоэденском уровне, а уж насколько мы ее в состоянии выразить – другое дело; это вообще не от каждого из нас зависит.

Вполне может быть, что Язык, не очень приспособлен для выражения пришедшей мысли.

Возникшая мысль сама дает знать о себе особыми сигналами, свидетельствующими, что человек находится в состоянии беременности мыслью. Сама мысль в этом состоянии знания мысли может родиться и может не родиться. Но – нет беременности, нет и рождения. Рождение мысли на свет на свет, в слово есть иное состояние знания мысли, чем состояние беременности мыслью.

В процессе этого рождения словно заводишь себя на мысль (на ее рождение), весь распахиваешься навстречу ей, словно втягиваешь ее в себя, создаешь в себе зону пониженного давления, в которую врывается струя мысли в себе из себя, наполняет тебя из себя. И сама мысль в процессе своего выражения все свободнее и свободнее просовывается в раскрывающуюся дверь Слова. И кажется, что она уяснилась. А потом одна и та же мысль, заложенная в одной и то же фразе, письменной и устной, разными людьми воспринимается различно…

Язык состоит не только из произносимых слов или знаков письменности, но и из того, что не обозначается и не произносится. В обозначение словом выводится лишь более или менее значительная часть поля Языка. Многое остается не выявленным, не зафиксированным словом; быть может, оттого, что недостаточно грубо для выражения в слове.

Дух создания Языка может найти, а может не найти свое выражение в Слове. Кое-что из этого непроизносимого найдет выражение в свое время, кое-что так никак и не выразится и если как-то передается от человека к человеку, то в подтексте или поэзии.

Но в Языке есть намек на непроизнесенное.

Если любой толстой книге придать статус сакрального текста и изучать ее в таком качестве, то непременно обнаружите в ней залежи тайных образов и смыслов.

Слово выхватывает из пласта Языка то, что необходимо для разного рода общения и сообщения, но не имеет претензии охватить все содержимое этого пласта. Многое люди понимают не из текста, а по намеку, по жесту, интонации, выражению глаз, лица. Всякий язык, даже самый могучий, беден.

Филическая душа не столько выражает себя в Языке, сколько чувствует себя в Языке, свою Жизненность и Разумность – проживает в Языке. Язык (в самом широком смысле) есть чувство себя живущим в филическом мире. Именно поэтому все словесные формы описаний и интеллектуального познания неадекватны реальности. Человек мучительно ищет адекватное Слово, но найти его нельзя, ибо оно существует в Мире, Жизненность и Разумность которого не соответствуют Жизненности и Разумности того, что мы считаем действительностью нашего Мира.

Слово возникает от взаиможизни материального и филиоземного. Для описания духовной (филиоэденской) жизни Язык, вообще говоря, непригоден. Нет слова, слов, которые произошли бы от включения филиоэденского в филическое. Все филиоэденское, метафизическое, мистическое трудно передать на человеческом языке. Наш Язык не приспособлен для обозначения и описания метафизических явлений верхних этажей Метаструктуры и высшей души.

Может ли верхний человек (то есть сераф 3 или 4 этажа Метаструктуры, контактирующий со Структурой человека) разговаривать, полноценно пользоваться общедушевной реальностью Языка? Большой вопрос.

Верхние этажи Метаструктуры проникают на 2-ой филический этаж ее не на языковое поле. Люди вынуждены искусственными усилиями речи называть явления духовной жизни. Язык, которым мы пользуемся, создан совсем другим путем – не придумками авторского Я, а творчеством филических духов создания.

Человеческий язык сам вынужден идти от филии в Филиоэден, и нельзя сказать, что чрезвычайно успешно. Он не приспособлен к этому, и получается всегда и искусственно и коряво.

И все же в филическом мире ощущается дыхание Высших Сфер Жизни, ощущается и преобразуется. И даже способно передаваться от человека к человеку, распространяться между людьми через сакральные тексты. При соответствующей способности слышания Песнь из этих Сфер может быть филически услышана. Духовная жизнь многих и многих людей настаивается на этом слушании и слышании Голоса и Песни сакрального текста. Но звучание филически озвученного в Слове Голоса трудно переводимо с языка на язык.

Ярче всего филический Мир являет себя в человеке как мир Языка.

Филическая Жизненность и Разумность свободнее всего проявляются в Языке потому, что в создании человеческого слова участвует сила сверхнатурального Света Сознавания Б2. Каждое слово несет в себе не только информацию или лингвистическую функцию, но и озарение собственно человеческого Света Сознавания.

Бог в Эдеме велел Адаму дать имена животным, так как только он обладает "Я" и, следовательно, Сознаванием Имени и Слова, образованным в сознании жизни при участии Идеалосознавания. "Я" человека несет слово от своего собственного имени к Его Имени. Поэтому человеческому "Я" так важно знать Имя Господа Бога.

Обладающее только натуральным Сознаванием животное не имеет языка, не может разговаривать, в том числе и потому, что в создании человеческого слова участвует сила иного Света Сознавания.

Не все в филическом поле Языка освещено Светом Сознавания. Слово – от Света Сознавания Б2 и узла его. Б2 может создавать Слово потому, что присутствует во всех трех душах.

Слова – развязываемые узлы сознания жизни, органы (или рецепторы) филического мегасущества Языка. Отдельными словами можно пользоваться, но живут они только в составе Языка.

Чувство Слова – чувство жизни, на общедушевной филической Жизненности. Мегасущество Языка живет при употреблении его отдельными людьми и Общей душой в целом. Язык создан на Разумности, а живет в речи человека на Жизненности.

Язык построен на Свете филической Разумности куда больше, чем на Свете филической Жизненности или филической Любви. Языковая реальность – реальность филической Разумности, востребованной интеллектуальной волей филической души человека. Языковая реальность приспосабливает филическую Жизненность для филической Разумности, то есть для интеллекта. Узлы Слова вяжутся на специальном потоке филической Разумности, который дает возможность этим узлам находиться в положении стороннего наблюдателя не только в отношении земной жизни, но и в отношении внутреннего мира человека. Оттого поток Разумности Слова не сливается ни с какими другими потоками Жизненности и Разумности.

Язык – надприродное филическое мегасущество, которое в общедушевной Самости живет так же, как духи создания живут в филиоземной Природе.

Определенные языковые духи создания облюбовали определенную национальную Самость, обживали и продолжают поколение за поколением обживать ее. Тем самым формируют саму национальную (а затем и общедушевную) Самость.

Вряд ли одна принадлежность к нации или ее Общей душе определяется только родным языком. Но нация всегда переживается с точки зрения Языка, в чувстве родного слова.

Язык, на котором говорит народ, восходит к национальной области филического поля Языка. Тут его Национальность. Характерная и глубинная Национальность Языка во всех вариациях стремится выразиться не только в Слове, но и в его интонации и даже в разных оттенках интонации одного и того же языка.

Параллельный мир Языка существует до Письменности, Речи, до слова звучащего, произнесенного (озвученного, данного в звуке), до слововыражения и словозвучания. В этом параллельном поле обитают филические атомы, молекулы, клетки, из которых выстраивается Язык. Каждое задействованное филическое поле создания должно иметь своих изготовителей.

Все производные «Я» в Структуре человека активно пользуются Языком, но первично они его не создают. Язык первично возникает от коллективных эго, как Верховных Изготовителей Языка, и поступает в систему «Я» Структуры для пользования и всесторонней разработки.

Индивидуальному эго необходимо изнутри освоиться в человеке. Язык создается коллективным эго для освоения этого внешнего к человеку мира. Если земное в каком-то смысле вносится в параллельное филическое поле Языка, то происходит это через коллективное эго. При посредстве коллективного эго индивидуальное эго осваивается в среде человеческой жизни.

Коллективное эго создает стационарные слова-обозначения из филических молекул филического поля Языка. Как возникло коллективное эго (а возникло оно вместе с возникновением человека), так возник новый язык. Это процесс одномоментный. Язык начинает жить от коллективного эго, и живет столько, сколько живет коллективное эго.

Коллективное эго организует творческие духи создания Языка сразу же как Речь. Доречевой язык – несозданный коллективным эго язык. Коллективное эго предполагает наличие и органов говорения и органов слуха в физиологии человека. Матрица человеческого Языка, возможно, и есть, но не в едином праязыке, а на уровне существования не взятых в производство (в создание) творческих духов Языка.

Единый праязык человечества мог бы существовать только в том случае, если коллективное эго возникло единожды, что невероятно. Новый Язык при необходимости может быть создан в любое время и в любом месте. Каждое вновь возникшее коллективное эго создает свой язык – по уже существующим или несуществующим моделям. Хотя, конечно, возникновение нового коллективного эго в историческое время не создает свой Язык «с нуля», а пользуется действующими Языками.

Всякое новое коллективное эго стремится индивидуально утвердить себя. И Язык всячески выделяет его как индивидуальное целое. Нет Языка, желающего слиться с другим Языком, сколько бы один ни заимствовал у другого.

В каждом филическом поле создания есть верховный или изначальный Изготовитель, и есть и другие Изготовители, у которых свои духи создания для дальнейшей разработки, для продолжения создания того, что создано первым.

Языковая реальность вырабатывается коллективным эго в Слово на соответствующем пласте создания, но вырабатывается тогда, когда может быть востребована системой «Я» Структуры человека, действующей совместно с коллективным или индивидуальным эго. Духи создания Языка, которые пользует «Я» человека, не те, что пользует эго, они другого поколения.

Сам по себе человеческий язык не есть нечто вторичное, созданное для обслуживания человеческой деятельности. Язык создается с участием человека, в некотором роде над человеком. Филический пласт Языка работает над душевной (внутриструктурной) реальностью так же, как другие духи создания (начиная с некого определенного поколения) над земной Природой.

Духи создания земной Природы создают целостно, а воспринимающие ими созданное творческие духи Языка раскладывают целостные явления, движения, события земной жизни так и на то, на такие составляющие, из которых могут быть выделены части речи.

Язык, которым мы пользуемся (а не первобытный праязык), выражает внутреннюю и внешнюю жизнь Самости и ее составляющих. Более всего он создан общедушевной Самостью, в том числе и МЫ, и Властью (как общедушевным авторским филическим началом) в ее взаимоотношениях с коллективным и индивидуальным эго.

Основы человеческого языка созданы тем или иным коллективным эго, но не столько и не только для своих нужд, сколько для интерфилического общения на общедушевной стороне и стороне Встречи – для передачи от человека к человеку чувств, мыслей, состояний, настроений, побуждений самостного свойства.

Реализованный в Слове Язык развивается в соответствии со своими внутренними тенденциями и взаимодействует с реалиями жизни человека. Воображение – такой же участник и материал для создания языка, как и вся земная действительность.

Чем более усложняется жизнь человека, тем больше развивается Язык. Конечно, у Языка есть самодвижение, и фонетические и лингвистические законы такого самодвижения, но это не имеет прямого отношения к филическому полю создания Языка.

Язык – это филическое мегасущество, состоящее из мнимых двойников слов и развивающееся по законам становления и развития филических живых существ. Отношение к Языку как к саморазворачивающемуся живому филическому существу – не в фигуральном, а в номинальном смысле – чрезвычайно продуктивно.

Ребенок воспринимает тот коренной пласт языка, который создан коллективным эго. Пласт этот должен реализоваться в ребенке, для чего его учат языку. Обучение говорить ложится на готовое.

Параллельный филический пласт Языка мощно включается в родившегося человека, активизируя соответствующие области мозга. Но дело не в мозге, а в возможностях филического поля Языка формировать человека в первую очередь в языковом смысле. Эти возможности поля Языка (а не мозга) действуют в определенном возрасте, потом сходят на-нет.

Человек начинает говорить потому, что, во-первых, филический пласт Языка дает ему такую возможность и, во-вторых, потому, что его лингвистически обучают говорить другие люди. Вернее, реализуют возможность говорения и понимания сказанного в ребенке, а не обучают говорить. Общая всем людям партитура Языка записана в параллельном филическом поле Языка, а исполнение на определенных инструментах и дирижирование – родителями, средой, воспитателями.

Ребенок говорит «иду» не потому, что ему объяснили, что это слово соответствует хождению, а потому, что это он понял сам и в нем (или для него) зажегся соответствующий узел чувства-сознания Языка. Осталось только перенять фонетическую форму слова. Узлы чувства-сознания Слова есть у каждого человека, если их завязали в раннем детстве. Но в эту пору в Структуре человека еще нет авторского Я и Света Идеалосознавания Б2, которым вяжутся все новые узлы чувства-сознания Слова. Ребенок заговорил – значит, обрел чувство-сознание жизни Слова до того, как обрел авторское Я. Кто ж и как совершает в нем первые слова?

В параллельном филическом мире есть особо важный пласт, без которого Структура человека работать не может. Это – пласт мнимых двойников людей.

Пласт мнимых двойников людей воспринял и несет в себе модель внутреннего мира человека и отчасти тот капитал, который нажит в работе Структуры. Если уничтожится всякая плоть на Земле, то по крайней мере человек сможет, как по своему исходнику, возродиться по сохранившейся модели в пласте мнимых двойников, и не просто возродиться, а с богатым капиталом для развития.

Мнимый двойник человека это филический двойник того, что происходит в человеческой жизни и в Структуре человека. Произведение жизни не создается без мнимого двойника человека.

В отличие от иных существ параллельного филического поля, мнимые двойники человека не сообщены с миром духов создания и предназначены не для продолжения создания филиоземной Природы, а для чего-то другого.

Мнимый двойник человека живет и автономно, и вместе с человеком, в обязательной спайке с ним, нераздельно, но и неслиянно, в ином, в параллельном мире.

Один и тот же объект впечатления земной действительности преобразуется в образ, который филическая душа пользует для своего жизнедействия в человеке, и который может быть взят в пласт мнимых двойников человека, где он становится органом саможивущего филического существа, мнимого двойника.

Что происходит в зрительном зале со взрослыми людьми, в другое время вовсе не готовыми сопереживать друг другу? Что за чудо? Что они Гекубе, что им Гекуба? Отчего они вдруг преображаются и с широко распахнутыми детскими лицами внимают тому, что происходит на сцене? Что за гипнотическая сила исходит на них со сцены?

В реальной жизни люди живут Самостью и воспринимают жизнь вокруг себя Самостью. Актеры на сцене и зрители в зале обитают не в реальной жизни. Сценическое действие переводит течение внутреннего мира человека в режим мнимого двойника. С раскрытием занавеса между зрительным залом и сценой образуется общее поле, в котором совместно живут мнимые двойники зрителей и актеров. Глядя посторонним взором из-за кулис в зрительный зал, поглощенный происходящим на сцене, мы можем воочую увидеть мнимый двойник человека.

То же самое происходит от культового художества в храмах.

Казалось бы, к тайне смерти человек должен относиться в высшей степени ответственно и серъезно. Однако все Вероисповедания рассказывают о посмертном существовании сказки. Сказочность – основной мотив всякой религии. Религиозный человек погружен в россказни по центральным вопросам своей жизни, живет сказочностью. Верить для него означает считать, что религиозные сказания есть реальность. И молитва часто используется как повод для переноса себя в филический мир мнимых двойников и пребывания в молитвенном воображении как в высшей действительности. Возможно, что филическая жизнь в молитве есть необходимый антураж религиозного чувства, но его нельзя путать с самим религиозным чувством.

Правящие конфессиональной жизнью сказочные представления не химеры, а смыслы, которые кладутся в наполнение ядер мнимых двойников множества людей. Будучи в мире мнимых двойников, человек склонен верить тому, что невозможно в реальной жизни. Не будь мнимого двойника, и человек никогда не поверил бы в чудеса. Все дети живут в состоянии мнимого двойника, и рады сказке как взаправдашней жизни.

На наших глазах люди жили в сказке коммунизма, разуверились и стали верить сказкам, которым люди верили в прошлые века. Одна сказка сменила другую. И иначе быть не может, потому что сказкой как в реальности живет мнимый двойник человека.

Мнимому двойнику свойственно жить в сказке. Сказочность – родная стихия его жизни. Для мнимого двойника сказка есть реальность. Для человека, установившего ударение сознания своей жизни в мнимый двойник, сказка – высшая реальность.

Все это говорю не в разоблачение, ибо в мнимом двойнике реально заключено несмертие человека. Перенеся себя в мнимый двойник, человек подлинно переносит себя в несмертие.

Человек умеет позировать, то есть изображать из себя не себя – просто так или с целью произвести нужное впечатление на другого и на самого себя. Человек как таковой стремится выставить себя в специально им на себя надетом облике, грубо или тонко сделанным, сообразно вкусу и воспитанию. И это далеко не всегда по тщеславному чувству и совсем не только в утилитарных целях, а по необоримой внутридушевной потребности. Принять смачную позу и находиться в ней – одно из самых острых наслаждений душевной жизни.

Всякий человек, выставляя себя напоказ, почитает себя таким, каким выставляет. Откуда эта в полном смысле чудесная человеческая способность представляться не таким, каков есть и, чаще всего, каким быть не можешь, а то и таким, какого вообще не существует среди людей?

Это выставление себя таким, каким не являешься, но каким хочешь представляться, становится возможным, с одной стороны, благодаря жизненной потребности самовыявления мнимого двойника и, с другой, внутридушевной потребности человека жить в своем мнимом двойнике, как в самом себе или с самим собой.

Большинство людей полжизни проводит в позе, изображая из себя не себя. Позу эту дарует мнимый двойник, она становится лицом, которое многие никогда не снимают и не желают снимать потому, что оно не свое; лицо это им больше нравится.

Во внешний мир человек зачастую обращен мнимым двойником своим. Своим мнимым двойником человек выставляет себя другим, пытается его выдать за себя. И при этом искренен, как искренен тот, кто говорит с другим, как с самим собой. С самим собой же человек говорит не без помощи мнимого двойника, но все же это помощь от него, а не подмена себя им.

Чудо не только в том, что человек умеет выставлять себя не таким, каков есть, а то, как он, подобно самому талантливому актеру, умеет искусно перевоплощаться в не-в-себя.

Если профессиональный актер представляется кем-то на сцене минуты или часы, то человек, за редким исключением, стремится представляться всю свою жизнь, умея быть в позе, как в своем настоящем облике. И это не целенаправленный обман кого-то или самого себя, а творческая жизнь человека в мнимом двойнике своем.

Само актерство существует как душевная потребность в человеке, благодаря свитости его жизни и жизни пласта мнимых двойников.

Актер на сцене играет роль, то есть создает представляемый от самого себя мнимый двойник другого лица, лица-первоисточника, выведенного драматургом. Актер в отношении первоисточника обладает самобытием. И мнимый двойник являет через человека не слепок и не копию из мира людей, а свое собственное творческое воспроизведение. Мнимый двойник представляет человека согласно своей своехарактерной филической натуре. Этим он и схож с актером, играющим роль. Есть люди особого актерского таланта в жизни – таланта мнимого двойника мастерски исполнять разные роли.

Мнимый двойник всегда играет роль. Авторское Я исполняет роль коренного Я. Власть исполняет роль «МЫ» нации. Мнимый двойник человека – филическое существо, исполняющее роль Самости. С помощью мнимого двойника мнимодуховный человек создает муляж филиоэденского существа в себе и пытается жить с ним, как с живым серафом.

Свой мнимый двойник живет в актере, как и во всех других людях. Благодаря таланту своего мнимого двойника актер на сцене являет собой условный, созданный им мнимый двойник изображаемого лица, делает из себя мнимый двойник по роли. И мнимый двойник – актер, и актер – мнимый двойник.

Конечно, только условно и в иллюстративных целях можно мнимый двойник представить актером. Актер – человек, исполняющий роль. Мнимый двойник – филическое существо, живущее своей «ролью». Актер если в каком-то смысле и живет жизнью своего персонажа, то живет чужой жизнью. Мнимый двойник всегда живет своей жизнью (чтобы ни происходило с его «персонажем») и другой не знает. Кроме того, актер на сцене живет в условно-настоящем времени, а не во времени филическом, как мнимый двойник.

Человек рожден, в нем многое заложено уже, но нет филической души. Вместо филической души у ребенка формируется (или до рождения включен в него?) мнимый двойник.

В первое время жизни ребенок телесно и отчасти психически осваивается в том мире, в который он попал. При определенной ввинченности в земную жизнь ребенок включается в мир мнимых двойников. Мир мнимых двойников сразу и в полной мере, как никогда далее, выявляется в нем. До этого ребенок, собственно, не жил ни там и ни здесь, теперь начинает жить более там, в филическом мире мнимых двойников, чем здесь.

Взрослым надо понимать, что они живут не в том же мире, что дети.

Если в каждом взрослом сидит ребенок, то ребенок этот – мнимый двойник, который был душою в раннем детстве.

Взрослый человек явно живет земной жизнью и подпольно в мире мнимых двойников. Ребенок наоборот – явно в пласте мнимых двойников и поскольку-постольку в мире людей.

Ребенка потому и нельзя переиграть актеру, что ребенок свободно и постоянно живет жизнью мнимого двойника, актер же не без усилий и на время переключается на жизнь мнимого двойника.

Ребенок в мире мнимых двойников живет так полноценно, как вряд ли взрослый человек в состоянии жить в земной действительности.

В детстве человека его мнимый двойник куда более полноценное человеческое существо, чем сам ребенок. У нас нет памяти себя в детстве потому, что тогда мы жили не в том мире, о проживании в котором у нас образуется память.

Ребенок живет в пласте мнимых двойников более, чем в земной реальности. Взрослые люди для него – существа другого мира. Свои для него – только дети, которые живут там же, где он.

Дети живут в окружении живых филических существ, я бы даже сказал, максимально живых филических существ.

Ребенок живет в мире филических существ. Все то, что он видит, он видит не так и не то, что взрослые, – видит филические существа. Глаза его воспринимают мир земной действительности, но все явления его он воспринимает филическими существами, которые живут вместе с ним, таким же филическим существом. Мы это видим и думаем, что он играет.

Ребенку на картинке показали уточку, его повели гулять, и он увидел ее вживую. Или наоборот: увидел уточку, а потом ему ее показали на картинке. Для него одно вполне соответствует другому. Для ребенка всё, что он воспринимает, и рисунок и живое – филические существа. Рисунок утки и сама утка для него – одно и то же филическое существо. Филическому существу все равно, быть ли на рисунке или в земной натуре, и ребенку все равно, где наблюдать филическое существо.

Все те черты детства, которые так привлекают нас, и душевная чистота и незлобивость, все умиляющие взрослых парадоксы детского мышления оттого, что малыш не там живет, где взрослые. Мир мнимых двойников это еще и мир детей в том смысле, что у мнимого двойника, как у ребенка, нет второго плана, задних мыслей.

Ввинченность в человеческую жизнь достигается поначалу в мире мнимых двойников. Делается это не столько для будущей земной жизни (что по большей части достигается попутно), сколько для того, чтобы освоиться в мире мнимых двойников и оставить в нем себя.

Ребенок сначала образует свой мнимый двойник, запускает его в человеческую жизнь и только после этого сам идет в жизнь.

Мнимый двойник не нужно воспитывать, он изначально сам обладает многими и многими способностями, которые человеку еще предстоит явить. Чисто человеческие способности, язык, например, обретаются людьми не без связки с параллельными филическими мирами и решающего их влияния.

В каком мире ребенок учится жить? Сказочная действительность и действительность мультфильмов в восприятии ребенка, конечно, ближе к миру мнимых двойников, куда более вписываются в этот мир, чем в реальность земного существования. И потому так привлекателен для ребенка. Сказки развивают жизнь в мире мнимых двойников, а опосредованно – в земной реальности. Действие же сказок, которые сочиняет сам ребенок, проистекает исключительно в мире мнимых двойников.

Мнимый двойник, вместе с несвободным ЦУ Структуры человека, много чему обучает в младенчестве и детстве. Он руководит взрослением ребенка – воплощает себя в ребенке до тех пор, пока в Структуре не появится обладающее свободной волей авторское Я. Это противоречит тому взгляду, по которому детство есть подготовительная стадия собственно жизни человека, что дело воспитателя и самого ребенка – подготовиться к вступлению в будущую настоящую и полноценную жизнь и быть в ней таким-то и таким-то.

Ребенок получает от людей всевозможные умения и навыки, но само по себе детство протекает не в земной реальности, а в пласте мнимых двойников. Земная жизнь для ребенка – жизнь незнакомая, и он смотрит на нее с иной стороны, со стороны знакомой ему жизни, от мира мнимых двойников. Когда взрослый учит ребенка жить земной жизнью, то ребенок воспринимает это как явления параллельного филического мира, в котором он живет. Действующие лица и явления всего земного действуют для него в мире мнимых двойников, где он ищет себя.

Человек задуман так, что, только воссоздав себя в мире мнимых двойников, он может войти в земную жизнь. До этого он живет земной жизнью понарошку, а по настоящему – в мире мнимых двойников.

Ребенок, подчеркну еще раз, живет в мире мнимых двойников не потому, что подготавливается к жизни на Земле. Развитие человеческой жизни пользует мир мнимых двойников для своих нужд. Пласт мнимых двойников – не подготавливающий мир, а мир параллельный и, значит, мир иной. В нем можно жить всегда. Если уж судить, какой мир для какого, то надо признать, что мир мнимых двойников для мира людей в той же мере, сколь мир людей (вернее, их Самостей) для мира мнимых двойников.

Пропуск в земную жизнь ребенок получает из мира мнимых двойников. Это показывает, насколько важна жизнь мнимого двойника и сама по себе, и для Структуры, и для Метаструктуры, и, в конце концов, для посмертной жизни.

Ребенок постепенно переключается из пласта мнимых двойников в мир земных людей и потом, во взрослом состоянии, продолжает нести в себе мир мнимых двойников в закулисьи. Некоторые люди дольше обычного не покидают пласт мнимых двойников, бывают и такие, кто не покидают его никогда и во взрослом состоянии живут на два мира. Но это очень трудно, поскольку события в одном не совпадают с событиями в другом и не вполне соответствуют им.

Мнимый двойник создается в человеке еще до того, как в нем начала создаваться Самость. Период жизни до Нулевой Критической точки (примерно до 3 лет отроду) это период мнимого двойника, когда мнимый двойник и формируется, и включается в человеческое жизнедействие. До Нулевой Критической точки мнимый двойник безраздельно владеет внутренним миром человека. Ребенок живет вместе со своим мнимым двойником в мире мнимых двойников куда в большей мере, чем со своим эго-местом в мире людей.

После Нулевой Критической точки начинает образовываться филическая душа, затем и Самость. Управление Структурой постепенно передается от мнимого двойника к авторскому Я и другим производным коренного Я. Мнимый двойник оттесняется, но еще долго продолжает существовать наравне с филической душой, а потом и Самостью.

Мнимый двойник загоняет в тень возросшая сексуальная энергия. Секс мешает совместно жить мнимому двойнику и человеку. Но совсем вытеснить мнимый двойник из Структуры невозможно. Он и в зрелом возрасте постоянно заявляет о себе.

В мечтах я явственно обнимаю возлюбленную. Кого я обнимаю? Ее отражение? Копию, дубликат? Ее двойник? Да, но особого рода – ее мнимый двойник.

В ранней юности я, зачитываясь «Тремя мушкетерами», был влюблен в Анну Австрийскую. В кого я, собственно, был влюблен? В образ женщины, которая была создана писателем. Полное и сильное чувство моей идеальной любви имело адресата, хотя адресата в реальности земного существования как раз и не было. Я направлял свою искреннюю любовь на мнимый объект, но это не значит, что направлял на вообще несуществующее существо. Моя Анна Австрийская –- жила среди многих других мнимых двойников в иной действительности, в которой и я жил. Именно потому я сознавал и чувствовал ее живой женщиной моей любви.

Во влюблении человек не живет в земной реальности, он живет в филической реальности, в реальности пласта мнимого двойника.

Во влюблении человек живет не своей жизнью, а жизнью мнимого двойника. И живет так полно, что ему кажется, он живет подлинной своей жизнью.

Мнимый двойник выражает себя в человеке накалом филической любви-влюбления.

Накал жизни мнимого двойника во влюблении схож с накалом жизни малого ребенка, и был бы совсем схож, если бы не удушающая мнимый двойник струя либидо, которая гасит его экстаз.

Детство – в Свете филической Жизненности. Влюбление – в Свете филической Любви.

Лучше всего мы знаем мнимый двойник в потоке Света филической Любви, в состоянии влюбления.

Человек влюблен тогда, когда его мнимый двойник, со всей остротой живя в Свете филической Любви, переключает из Структуры на себя ударение жизни.

Филическая душа в минуту влюбления представляется расширением сферы действия мнимого двойника, прорастанием его в Структуру человека. Мнимый двойник в эту пору захватывает филическую душу вместе с ее авторским Я.

Субъекты влюбления – два мнимых двойника, выражающие свою жизнь в Свете Любви навстречу друг другу через Структуру человека. Мнимые двойники, живущие в филической Жизненности Любви, стремятся друг в друга. Переживание сближения мнимых двойников мы переживаем в восторге влюбления.

Мнимые двойники привлекаются друг к другу и замыкаются друг на друга через начало пола в человеке. Восторг влюбления еще и оттого, что мнимые двойники могут пользовать для себя начало пола в человеке.

Любовь между мнимыми двойниками становится в человеке действиями между филическими Я, и тем, чем поддерживается либидо, и восторгом всей человеческой жизни, обретает и высший смысл необходимого предварения сторгии. Обретает зримость, силу образности, точку приложения на образном рельефе, на рельефе поля филической жизни.

Влюбление тем замечательно, что показывает нам, какая связь существует между миром людей и миром мнимых двойников. С одной стороны, мир мнимых двойников во влюблении использует человеческий мир, с другой – человек использует мир мнимых двойников во влюблении.

Так оба мира и живут вместе. Между ними нет первичного и вторичного, подлинника и подобия. Они как левая нога и правая нога живут сообща, помогают друг другу, то одна толчковая, то другая, то вместе.

В филической любви участвуют авторские Я-Встречи и мнимые двойники. Авторское Я-Встречи (филическое Я) раскрывает дверь и зовет мнимый двойник к себе. Филическая любовь-влюбление – это любовь между мнимыми двойниками, но пользующимися филическими Я. Самовосторг влюбления вызывается не в малой степени тем, что любовное взаимодействие мнимых двойников поддерживается производными коренного Я человека.

Как страсть филическая любовь-влюбление вызывается авторским Я-Встречи и активно обслуживается сексуальной энергией плоти и ее несвободным ЦУ. Влюбляющееся филическое Я исполняет свою роль.

Авторское Я-Встречи– мощнейшее орудие сближения. Филическое Я представляет мнимому двойнику узлы чувства жизни и остроту Света Сознавания Б2, вяжущего узлы по всей Структуре.

Выше мы пытались сочленить сторгическую и филическую любовь, представив вторую преддверием первой. Это правда отчасти. Конечно, все в Структуре и Метаструктуре, в конечном счете, работает на один и тот же результат. Но сторгическая любовь и филическая любовь – разные явления, из разных источников, в разных мирах жизни, на разных этажах Метаструктуры.

Образ возлюбленной – от мнимого двойника, а образ сторгического ближнего – от серафа или керува, или того и другого.

В любви человек желает совместить в одно влюбление и сторгию, возлюбленного и сторгического ближнего. Но это два разнородных явления, которые иногда совмещаются в единый процесс, но еще чаще друг с другом несовместимы.

Влюбление – со-жизнь двух мнимых двойников, которая не имеет прямого отношения к жизни сторгического существа, керува. Соответственно не имеет отношения и к сторгии. Влюбление – в одной сфере жизни; сторгия – в совсем иной сфере жизни. Они в разных жизнях, и потому филическая любовь-влюбление часто противостоит сторгии, разрушает ее.

Филическая любовь возникает не в видах сторгической любви, хотя в отдельных случаях может и способствовать ей. Пробой мнимых двойников друг на друга играет свою роль в преддверии сторгии, но совсем не всегда ведет к ней, – ведет к сторгии только тогда, когда этот пробой предназначен для сторгии, как правило, однократной.

Филическая любовь имеет как земные задачи, так и метаструктурные задачи, способствует выполнению задач эротической любви и сторгической любви. Но и имеет и свои собственные задачи в филическом Космосе. Состояние влюбленности, со страстями воображения и перегонкой филической жизненности друг к другу, есть состояние наиболее продуктивное для создания явлений, течений, существ филического Космоса. В некотором смысле филический Космос – создатель филической любви.

Но самая важная задача филической любви-влюбления в человеке другая. Влюбление – основной деятель создания авторской картины Произведения жизни. Об этом мы будем говорить в следующей части книги.

Отношения с моей будущей женой после встречи с ней развивались стремительно. Мы сразу узнали друг друга и были счастливы этим. Только через несколько недель, а может быть и месяцев, мы, перебирая прошлое, с удивлением обнаружили, что судьба уже раз сводила нас года два назад. Было это в молодежной компании в новогоднюю ночь, где у каждого из нас были свои интересы. Тогда мы совсем не обратили внимание друг на друга. Да и все лица и звуки той шумной ночи стерлись из памяти. Но – поразительное дело. Рассказывая друзьям об этом казусе нашей жизни, я вдруг обнаружил, что и модуляции голоса, и выражение лица, и волосы той, тогда еще совсем чужой мне девушки запечатлелись в моей памяти так ярко, как только возможно. Кто-то, кто знал мою судьбу, понимал значение этого мгновения и высветил его.

Мнимым двойником так или иначе организуется житейский поток вокруг человека. Организованность эта обнаруживается ретроспективно.

Человеческая жизнь организовывается и даже защищается, хотя и не у всех и не всегда, но и не в уникальных случаях. Многое из того, что происходит в человеке и в его земной жизни, и частные, и всеобщие события человеческой жизни проецируются на мнимый двойник, но не обязательно так, как они разворачиваются в земной действительности. Это два параллельных ряда событий – в человеческой жизни и собственно филическом мире мнимых двойников человека.

Всегда изменяющийся событийный ряд земной жизни постоянно вносит коррективы в параллельный событийный ряд мнимого двойника и тем постоянно создает новую отправную точку его жизнедействия.

Мнимые двойники живут своей жизнью, в которой нечто создается, что-то перетекает в земную действительность, кое-что предрешая в ней. Но предрешать – не значит осуществлять. В отношении предрекаемого из пласта мнимых двойников человек более или менее свободен.

Разбирая Структуру человека и ее работу, я был поражен присутствием многих холостых явлений – явлений «как бы», отчасти дублирующих рабочие движения Структуры, отчасти предваряющих их и даже передразнивающих происходящее, – но всегда переводящих эти явления в нерабочую сферу. Мы назвали их мнимодушевными и мнимодуховными^*) и на первых порах объясняли их тем, что в обеспечивающей эйфорическую легкость мнимости живется словно в действительной жизни, только несравненно легче.

Если мнимодушевность сильна кажущейся легкостью добывания полноты жизни, то в мнимодуховности можно духовно расти, стоя на месте, любить, не любя, не творить, как бы творя, воодушевляться без воодушевления, верить, во что не веришь (и тем, кто звучнее крикнет), полнокровно и комфортно жить, не живя.

Казалось, что ото всех инстанций Структуры есть отражающие подмены в мнимодушевности и мнимодуховности. В личнодуховной жизни в подмену подлинного роста становился его мнимый двойник, рост мнимый, в подмену душевного рождения возникал его дубликат, мнимое душевное рождение, а в подмену духовного рождения – мнимое духовное рождение.

В общедушевной жизни мы наткнулись на мнимодушевность и мнимодуховность как на угрожающее явление всецивилизационного масштаба. Мир двадцатого века не более безумен, писали мы, чем предыдущие века, но он иначе безумен, безумен мнимодушевностью. Неудивительно, что борьба с Тьмой в Новейшей Истории завершается не победой над темным и не поражением светлого, а провозглашением и укоренением мнимосветлого.

Перед многими нашими мыслями и чувствами, как мы говорили, можно, как в математике, поставить знак мнимости.

Ясно, что мнимодушевность филического происхождения, и ее следует относить к филической инстанции Структуры, к филической душе как таковой. Но откуда в филической душе столь странная способность к самомимикрии? Как такое вообще может быть?

Самой по себе свободной творческой воле человека мимикрия не нужна, но параллельно присутствует почти во всех движениях филической жизни. Словно она есть неотъемлемое свойство филической души. Свойство это не только непонятно, но и противоречит всему, что мы знаем о рабочей сущности филической души, задействованной и в низшем и в верхнем человеке Структуры.

Филическая душа переполнена своими работами и заботами в Структуре. Без них ничего не происходит в ней. Филическая душа в Структуре человека не может быть нерабочей. Начало мимикрии мешает волевым производным коренного Я выполнять свои рабочие функции во всех сторонах и инстанциях Структуры. И не просто вхолостую прокручивать их (это куда бы ни шло), а совершать самообманывающую работу, вершить обманное, представляющее холостое за рабочее, исполняющее роль, а не живущее подлинной жизнью.

Получалось, что в филической душе есть рабочие движения и есть обманные движения. Присутствие последних в Замысле на человека объяснить трудно. Все то, что есть в человеке, но чего, на людской взгляд, не могло быть в Замысле на него, традиционно (и легче всего) объясняется порчей, произведенной человеком вопреки Замыслу – грехопадением и его последствиями.

Вся филическая сфера жизни после грехопадения находится в Структуре на естественных основаниях. Однако мнимодуховность нельзя понимать иначе, как злостное, то есть разрушающее работу Структуры, явление. А саму по себе мнимодушевность – во всяком случае, в наше время – как переход за грань законного функционирования Структуры, искажение того, что обусловлено ее конституцией.

Это искажение мы поняли как самовольное разгорячение всей филической (творческой) сферы жизнедеятельности человека и, прежде всего, общедушевной сферы, разгорячение Яфета. Этим мы сводили мнимодушевность к порочным самовыявлениям филической души, указывали на изъян чего-то нормально существующего.

Порочно разгоряченная творческая жизнь современного человека, его культура и его наука, не имеет законного места в жизни и вынуждена искать его, возбуждая и усиливая житейские потребности человека, ставя на них ударение сознания, выставляя их не только благами, но и основным благом человека. Только так разгоряченная область филической жизни человека находит свое место, применение и оправдание.

В связи с обнаружением мнимого двойника в человеке наш оценочный взгляд на мнимодушевность не может не измениться.

Мнимый двойник необходим в Структуре для человеческого жизнепрохождения. Он помогает человеку жить, создавая необходимую устойчивость внутреннего мира.

Каждый человек знает, понимает и чувствует меньше, чем ему нужно для уверенной жизнедеятельности. Для надежности жизнесознания человеку приходится «добавлять», обманывая себя, – понимать, знать, чувствовать более того, что он понимает, знает, чувствует, верить больше, чем в действительности верит, любить больше, чем любит, и в этом смысле чувствовать, что не чувствует, понимать, что не понимает, верить, во что не верит, любить так, как не любит.

Мы так привыкли к самообманам, что не отдаем себе отчета в загадочности этого явления. Благодаря чему в себе человек обладает способностью обманывать себя?

Нравственный самосуд человека над самим собой возможен потому, что совестью одна инстанция внутреннего мира судит другую. Так же и самообман мнимодушевности возможен только, если одна инстанция – мнимый двойник – обманывает другие инстанции Структуры человека. Чтобы обмануть себя, ничего более не нужно, как перевести действие в сферу мнимого двойника.

«Добавок» к чувствам, пониманию, вере, любви придает устойчивость, но плодит зло, являясь даже одним из основных источников злого в человеке. Человек вынужден бороться за таким способом добытую уверенность, устойчивость, надежность и готов порвать глотку всякому не столько за то, во что он подлинно верит или что любит, не по подлинной Вере или Любви, а по тому, что «добавлено» мнимым двойником. То же влюбленные в отношении самой влюбленности и предмета своего чувства. То же общественные деятели в отношение того, что они считают, что понимают. То же в ученом мире в отношении знания.

Понятие мнимого двойника само собою возникает при осмыслении мнимодушевности и мнимодуховности. Авторское Я мы назвали мнимым двойником коренного Я в том числе и по необходимости объяснить мнимодушевность, списать ее прирожденную деятельность на авторское Я. Сейчас мы не убираем это название и потому, что авторское Я живет филической («мнимой») жизнью, и потому, что оно вполовину живет в мнимом двойнике, являет «Я» мнимого двойника, и потому, что так сложилось.

Поскольку мнимый двойник приписан к Структуре человека, постольку мнимодушевность присутствует в его жизни.

Мнимодушевность это то, что составляет независимую от жизни Структуры собственную жизнь мнимого двойника.

Филическая сфера жизнедеятельности человека распределена между филической душой и мнимым двойником. Непомерно разрастаясь и возбуждаясь, мнимый двойник захватывает чужое пространство жизни, которое принадлежит не ему, а филической душе. И тем подменяет подлинное мнимым. Мнимодушевность неизбежна, но становится пороком, когда подменяет жизнь и работу Структуры человека.

Авторская картина Произведения жизни создается в работе Структуры человека. Сама в себе жизнь мнимого двойника не заносится в авторскую картину. Для авторской картины нужны не прельстительные настроения (когда избегаются реалии, в которые погружен человек), а накал и темперамент работы Структуры. Когда влюбление не переживается в Структуре, оставаясь только в сладостной заоблачности мечтаний мнимого двойника, то нет и следов от него в авторской картине Произведения жизни.

Работать положенную ему работу человек без мнимого двойника не может и, как мы увидим, не имеет посмертной участи. Но жизнедеятельность мнимого двойника, не переходящая в жизнедеятельность Структуры человека, безрезультативна для Произведения жизни.

Искусство по своей сути основано на совмещении двух сфер: Структуры человека и пласта мнимых двойников. Психология не без оснований утверждает, что в человеке культуры нет единства с самим собой. Но это не конфликт индивидуального и всеобщего (общеприродного), как объясняют, а два существования, человеческое и мнимого двойника, две разные жизни, которые по самобытийственности разворачиваются каждая по-своему.

Поэт или композитор переводит переживаемую им земную действительность в другую, в другой ряд жизни – скажем, музыкальных звукосочетаний или поэтических словосочетаний. Но поэзия или музыка зеркально не передает нашу действительность, а расширяет параллельный филический мир мнимых двойников человека, мир, в котором одновременно высвечивается, но не повторяется наша действительность.

Ровно то же можно сказать и о поле мнимых двойников человека, с той разницей, что поэтическое или музыкальное побуждаются действительностью, параллельное же течение в поле мнимых двойников опережает действительность человеческой жизни, во всяком случае, не следует за ней, не только выражает, но и создает ее.

Художник не смог бы создавать свою филическую действительность, если бы не существовало параллельности поля мнимых двойников и собственно человеческой жизни и если бы язык выражения, которым он пользуется, не был бы явлением параллельного филического поля Языка.

Мир мнимых двойников непосредственно выявляет себя в человеческом мире через искусство; вернее, через людей искусства. Человек искусства испытывает особое давление мира мнимых двойников, требующих реализации через выход в мир людей, и стремится удовлетворить это давление. Человек искусства творит не потому, что ему есть, что сказать людям, что в нем есть то богатство, которое нельзя держать в себе, а из-за потребности создавать в образах и смыслах. В общем случае человек искусства – проводник мнимых двойников в наш мир. Или создатель колодца в мир мнимых двойников.

Искусство – мнимый двойник в прямом действии человеческой жизни. Портрет – откровенный, хотя и искусственно созданный авторским Я, мнимый двойник изображенного лица.

Искусство основано на специальном включении мира мнимых двойников в собственно человека. И потому по искусству можно понять, как живут мнимые двойники в своем мире.

Творчество – процесс осознания филической жизни мнимого двойника. Оно основано на видении мнимого двойника и видении мнимым двойником.

Многое из того, чем живет человек в разных сферах своей жизни, так или иначе содержится в мнимом двойнике.

Мнимый двойник видит человеческую жизнь и земную реальность не со стороны, как наблюдатель, а изнутри, изнутри себя. Отсюда особая проницательность художественного восприятия и мнимого двойника.

Зачем человеку искусство?

Искусство может быть познано как канал душевного сообщения между людьми, но не имеет самоцельной задачи образования такого канала. Мечты человека возникают так же и для того же, что и искусство, но никаким каналом не являются. Мечты вдохновляют себя. Искусство, какие цели ни ставил бы перед собой художник, вдохновляет или способно вдохновлять людей жизнью.

Мнимый двойник человека служит ему для обострения вдохновения жизнью. Людям нужно яркое и звучное выражение этого вдохновения хотя бы потому, что оно всегда недостаточно явно и звучно внутри них.

Человеку хочется жить во вдохновленном состоянии. Это и нужно человеку от искусства. Искусство, прежде всего, призвано удовлетворять потребность вдохновения человека своею жизнью, во всех ее проявлениях в нем.

Человек ждет от искусства импульсов на вдохновение жизнью. Но искусство пользует возможности околочеловеческого поля мнимых двойников для разных целей, в том числе, для активизации и эстетизации внешней и внутренней жизни и для целей междушевного общения.

Под давлением пласта мнимых двойников и согласно своим творческим возможностям человек искусства создает произведение и создает почему-то не для себя, а, как правило, для передачи другим. Это необходимо ему по иррациональной потребности передать от себя другому. Другой человек, воспринимая произведение искусства, выносит что-то от него обратно в мир мнимых двойников. Передача содержания из души в душу используется для этого круговорота.

Для художника – писателя, актера, музыканта, живописца – свой мнимый двойник есть тот послушный инструмент постигновения, которым он проникает в души других людей, явлений человеческой жизни и с которого потом считывает.

Художник, чтобы добраться до людей, должен включить в себе мир мнимых двойников, суметь своим авторским Я запустить его, стать поваром и приготовить вкусное блюдо для потребителя искусства. Что он желает при этом – развлекать, учить, самовыявляться или что другое, – второе дело.

Искусство может быть содержательным или не очень содержательным, но должно быть вкусным, вкусно приготовлено. Искусство всегда поварское искусство. Но мнимый двойник выходит в дебри земного мира как охотник. Из того, что он добывает в земных угодьях, мнимый двойник создает не блюдо для кого-то, а перерабатывает добытое для себя, потребляет сам и создает гармоничное своей жизни.

Мнимый двойник для художника – охотник, тогда как он (и даже его Гений) – повар, служит поваром мнимому двойнику. Охота мнимого двойника, как в поле мнимых двойников, так и в поле собственно человеческой жизни, – особая сфера человеческой жизни. Человек охотится с помощью мнимого двойника или охотится мнимым двойником.

В создании образов участвует все то, что задействовано во внутреннем мире художника. Мнимый двойник – первое вместилище художественного образа, созданного авторским Я.

Художник не только добыл образ (как охотник), но и вкусно приготовил его (как повар), и таким предъявил его людям, которые в сотворчестве переживают его так, словно создали сами. Художественный образ входит в жизнь мнимых двойников многих людей. Это значит, что между мнимым двойником художника и мнимым двойником читателя, слушателя, зрителя образовалась связь. Все эти мнимые двойники (и вместе с ними авторские картины Произведений жизни) становятся в чем-то близки друг другу. Мотив и цель художественного творчества достигнута.

Слава для художника притягательна обещанием, что созданное художником внедрится в души людей, в их мнимые двойники, и сформирует их по образу собственного мнимого двойника художника.

Актер на сцене живет своим мнимым двойником куда в меньшей степени, чем, скажем, поэт. В поэзии мнимый двойник, в первую очередь, живет сам для себя, а потом в ориентации на восприятие другими людьми и их мнимыми двойниками. Творчество актера должно быть прежде всего вкусно. Вкусно ли оно самому себе, – важно, но не на этом стоит театр. А поэзия на этом. Поэт – охотник, и потом повар. Актер – повар, а то и официант. Мнимый двойник в актерстве в куда большей степени используется как повар и официант, чем как охотник. Невкусного актерства нет.

В каждом художнике, и особенно поэте, мнимый двойник, дорвавшись до чего-то особо вкусного, наслаждается. Без наслаждения от возникновения поэтической музыки в себе никакой поэзии нет.

Поэт наслаждается своим видением-слышанием, использует свой поэтический слух-взгляд, свое поэтическое воображение для усиления энергии жизни своего мнимого двойника – того, кто, собственно говоря, обладает поэтическим воображением, кто творит поэзию в поэте.

Мнимый двойник потому-то и лакомится, и восторгается, и радуется, что ему это нужно для жизни, для роста, для пополнения сил и энергии жизни. Если мнимый двойник не умеет сам творить поэзию, то он способен на сотворчество, на восприятие поэзии, на примерно такое же чувство, что и поэт. Это одна из основных струй жизни мнимого двойника, струй, которые в разной мере несут все мнимые двойники и все люди. Если не сочиняют сами, то поют песни.

Фотограф сделал фотографию, художник написал картину, писатель создал роман, режиссер снял фильм – создали ли они новые филические существа?

Филические существа, чтобы быть таковыми, должны сами жить в филическом мире, в качестве мнимого двойника или иных филических существ. Они должны жить в филическом времени, самобытийственно изменяясь, как положено живому существу, вне зависимости от восприятия людьми, вбирая в себя от людей то, что им необходимо принимать в себя, но живя независимо от людей.

Не берусь утверждать, что творцы произведений искусства суть творцы самобытийственных филических существ, но они создают новую реальность в мире мнимых двойников, так как само художественное чувство характеризует одно из корневых состояний жизни в филическом Мире.

Мнимый двойник – филическое существо, живущее творческой жизнью. В эту творческую жизнь мнимого двойника и переносится художник, как в высшую сферу своего творчества.

Мнимый двойник обеспечивает самопроизвольность творческого процесса. Авторскому Я надо нырнуть в мнимый двойник и отдаться ходу течения жизни мнимого двойника.

Талант – умение авторского Я обращаться с мнимым двойником, умение внедрить мнимый двойник в филическую душу, работать с ним, вскрыть мнимый двойник, положить его в уста (пушкинский «Пророк»), заставить его говорить, быть под Светом Сознавания, завязать в нем узлы, словно в своей филической душе.

Сам по себе мнимый двойник может быть более или менее талантлив. И филическая душа обладает большей или меньшей способностью переводить в себя энергию жизни мнимого двойника и ставить ее под управление авторского Я. В сновидении авторское Я работает вместе с мнимым двойником. Поэтому сны имеют жизненное значение.

Мир мнимых двойников способен подсказывать человеку во всех делах его, в том числе и в художественной деятельности. Мнимый двойник всегда одаривает авторское Я, что-то дарует творческому процессу человека. Такие подарки сыпятся на талантливого человека.

Мнимый двойник легче всего обнаружить в самопроизвольности творческого акта. Особенно в поэтическом вдохновении.

Кто-то хорошо сказал, что поэзия есть волшебный порядок слов. Волшебство слова точно и резонансно высвечивает действительность человеческой жизни. И все искусство, и каждый его акт есть такое волшебство.

Волшебство поэзии порождается самопроизвольностью жизни (и, значит, творчества) мнимого двойника.

Поэт переносится, как всем и ему кажется, в горние сферы. Но, творя, он живет не в Божественном, а в филическом мире, в мире творчества, одновременно в параллельном поле Языка и в поле мнимых двойников человека.

Животная личностность человека живет автоматически в созданном психофизиологическом поле первого этажа Метаструктуры. Филической душе негде жить. Поэт, писатель, музыкант, художник, скульптор, философ (да и ученый) – делатели сферы, в которой может обитать филическая душа. Они создают поле творческой жизни для филической души и потому так ценимы и необходимы. "Я помню чудное мгновенье…" – элемент такого поля, в котором можно полнокровно жить.

Мнимый двойник формирует и содействует магическому сознанию человека. В возрасте Хама, с неразвитым Яфетом, человек пользовал мнимый двойник в повседневной жизни. Отсюда негасимое представление, что первобытный человек знал о мире и жизни больше нашего.

Мир мнимых двойников человека имеет возможность реализоваться в человеческой жизни. Искусство и реализует этот мир, и питает его. Когда в искусстве тьма и зло, то это непременно аукается в человеческую жизнь не только по непосредственной передаче от одного к другому, но и изнутри, от поля мнимых двойников.

Искусство доброе – и мир мнимых двойников добр и тепел к человеку. Если искусство агрессивно, зло, развратно возбуждающее, то и мир мнимых двойников (как, впрочем, и весь филический Космос) равнодушно-враждебен к человеку.

Отсюда возникает необходимость нравственной цензуры, которая пусть и не пропустит то, что можно было бы пропустить, но не допустит того, что способно испортить человеческое бытие как таковое.

Искусство (особенно в сочетании с техникой) способно портить мир мнимых двойников.

Человек создал виртуальный мир, где умные самостроющиеся программы обладают многими степенями свободы, действуют столь же свободно, как живые существа, а может быть, даже обладают большими возможностями жизни. Но филические ли существа и существа ли всеобщевиртуальные объекты? Конечно, мнимый двойник участвует в творчестве по заселению виртуального пространства (как участвует в любом роде человеческого творчества), но виртуальный «мир» не в составе филического Космоса. Это, скорее, другая телесная оболочка человека, его другое «тело».

Виртуальные объекты подобны миражам в пустыне (которые не включены в Природу) и остаются явлениями даже не филиоматериального, а материального мира.

Виртуальный мир не наделен жизнью даже так, как наделен живой листок. Пусть техника будущего создаст филиоматериальную виртуальность, и это будет чудо из чудес. Пусть виртуальный мир мы будем воспринимать не только в трехмерности, но на ощупь, на вкус, по запахам – всеми органами чувств и средствами восприятия, которые есть у нас для восприятия живого. Но даже в этом случае созданное не станет филическими существами.

Филические существа, создаваемые воображением человека, разной степени жизни; одни более живые, другие менее, есть и совсем неживые. Фигуры на экране или компьютере – вроде тоже созданные человеком мнимые двойники, но они не живые, камуфляжные, более или менее внешне схожие с живыми существами.

То, что сегодня зовется виртуальностью, суть неспособные ожить скорлупы живых существ, заселяющие филический Космос и, не исключено, мешающие жить мнимым двойникам человека.

Как есть высший и низший пласты растительности и животного мира в Природе, так есть высший и низший пласты человеческого Слова.

Коллективное эго создает начальную материнскую основу Языка, необходимую для жизнедеятельности самого коллективного эго и для встречи человека с человеком на самостном уровне. Эта созданная вне системы «Я», языковая основа разрабатывается всей системой «Я» Структуры и включается в филическую жизнь пласта мнимых двойников человека.

Литература – высший пласт Слова, – есть то, что мнимый двойник в своем поле выделывает на Языке.

Словесное искусство в широком смысле это то, что творчески вводится в поле Языка из поля мнимых двойников человека. В этом смысле словесное искусство есть процесс разработки Языка – Речи и Письменности. Словесное искусство в узком смысле это уникальное Языка и поскольку оно уникально. То в Языке перестает быть искусством, что становится всеобщим достоянием, входит во всеобщий обиход, прочно укореняется в яфетическом поле Языка, и тем самым становится общеупотребляемым достоянием Языка.

Человек более или менее неуклюже выдумал значки для фиксирования Языка на материальных носителях. И тем самым придал духам Языка новые возможности создания, восприятия, межчеловеческого сообщения, для которого требуются особые акты создания из поля мнимых двойников, вырастающие в художественную литературу.

Художество слова выражает значительно более того, что может выразить Язык. Художество слова, создаваемое жизнью мнимых двойников, являет бо̀льшую полноту языковой жизни.

И сама литература есть особый разветвленный на Общие души мир мнимых двойников, который целенаправленно создается Гениями Языка.

Чувство слова – общедушевные узлы Сознавания, становящиеся от Общей души. Поэтическое чувство и поэтические смыслы – личнодушевные узлы Сознавания, завязываемые в филической душе из поля мнимых двойников литературы.

Что есть поэтический слух, в отличие от чувства языка? Это не дополнительное, а особое чувство жизни от Б2 в филической душе, специально востребованное авторским Я из поля мнимых двойников литературы. Это особое слышание самой жизни в течении слова, в интонации звуков слова. Этого чувства жизни легко может и не быть в человеке, или быть, и перестать быть.

Язык в одних людях живет полнее, чем в других людях.

Литературный язык не только описывает, но и формирует – и душевную жизнь человека и отчасти духовную жизнь. Литературная полнота Языка необходима для личнодуховного восхождения. Нет литературного языка, и человек обделен так, что ему не просто восходить. Вникновение человека в литературу (в литературное поле мнимых двойников) имеет мощное духообразующее значение.

Поэзия стремится изнутри овладеть всем филическим жизненным пространством человека – пространством, в котором возникает авторская картина Произведения жизни человека, – и внедряется в глубинную картину, в филиоэденскую сферу человека и его Произведения жизни.

Произведение слова тогда становится произведением искусства, когда в нем намечается переход из филической действительности в филиоэденскую действительность.

Человек влюблен, то есть его мнимый двойник со всей остротой живет в Свете филической Любви и переключает на себя ударение жизни в Структуре человека. Такое же происходит и в Свете филической Разумности, когда человек погружен в интеллектуальную работу. Интеллект – жизнедействие авторского Я в филической Разумности мнимого двойника.

Авторское Я пользует филическую Разумность, которая дает ему стороннюю точку зрения на происходящее в материальном мире и земной Природе. Объективность – взгляд со сторонней и внешней точки зрения, от филической Разумности мнимого двойника.

Интеллектом мнимый двойник видит не с точки зрения необычного земного видения и необычайного человеческого видения, а с точки зрения чужака земной жизни.

Интеллектуал, призвавший в свою жизнь Свет филической Разумности мнимого двойника, оторван как от реалий земной жизни, так и от филиоэденской жизни. Во многом по этой причине мнимодушевность и мнимодуховность стала порочной человеческой жизнью.

Человек, всецело включенный в жизнь мнимых двойников, в том числе и по Свету Разумности, всегда размобилизован в обычной жизни, вне зависимости от своей ученой проницательности. Разумеется, я имею в виду не тех высокопрофессиональных, интеллектуально хватких ученых мужей, вполне успешных в земных делах, а тех давно исчезнувших, кто, как Паганель, жили так, как живут влюбленные и поэты (восторги интеллектуальной жизни сродни восторгам влюбления), кто некогда шли в науку как на всемирное и надмирное религиозное служение и создали идеальные представления о науке и ее Божественном достоинстве.

Но они стерли узкую грань между филической душой, в которой авторским Я вяжутся рабочие узлы Сознавания, и интеллектуальной жизнью мнимого двойника, подменяющей рабочие функции в филической душе и принимаемой за рабочую жизнь в Структуре. Интеллектуальная отвлеченность, будучи высочайшим проявлением филического ума, оборачивается глупостью, как только коснется дел человеческих. Таковы, например, теоретические умы, выводившие и выводящие бытие человека из экономического первоисточника (при той или совсем другой оценке частной собственности).

Параллельный филический Мир существует по своим законам. Но Миру этому зачем-то нужно существовать в соответствии с нашим Миром. Мы знакомы с филическим Миром не самим по себе, а в качестве Мира соответственного.

Вся воспринимаемая нами действительность существует в реальности, но мы воспринимаем не столько ее, сколько ее «видимость», ее филический мнимый двойник, который так же существует в реальности, но реальности филической, без которой мы не смогли бы воспринимать извне то, что воспринимаем.

Без причастности к пласту мнимых двойников человек ничего выдумать бы не мог и жил исключительно в «реальном» мире. Авторское Я из Структуры человека погружается в пласт мнимых двойников и творит.

Проше всего признать то, что человек сам переводит свои впечатления в образы и воспринимает их как объекты того внешнего мира, из которых он получил эти впечатления. Но чем больше вдумываешься, тем более склоняешься к мысли, что объекты внешнего человеку мира сами по себе могут иметь свои проекции на соответствующее поле филического Мира. Переведенное человеком в филический мМир ложится (или не ложится) на существующую в филическом мире проекцию материального или филиоматериального мира.

В Мире мнимых двойников есть и то, что закладывается в него через человека и некоторых животных, и то, что закладывается сюда помимо них.

Люди издревле знают о существовании невидимых духов Природы и их влияниях на человека. Это могут быть как тонкоматериальные филиоземные существа, так и филические существа – своего рода мнимые двойники, порожденные лесным массивом, островом, краем.

Табун лошадей производит через органы чувств определенное впечатление, и от него перерабатывается в соответствующий образ. Эта же лошадиная реальность может – независимо от впечатления и его переноса в филическую душу – преобразоваться (или не преобразоваться) в филическую реальность мира мнимых двойников. Когда-то такое происходит, когда-то не происходит.

Как интеллект, филический Разум может адекватно воспринимать и понимать материальное – то, что создано иным Разумом Обители отграниченности? Да еще и так, что, чем выше интеллект, тем полнее его понимание? Само собой возникает предположение, что филический Разум человека, изучая материальные объекты, имеет дело не с ними, а с их филическими проекциями, с их мнимыми двойниками. Изучая в микроскоп или телескоп физические объекты и явления, видя их, человек создает образы их и их предъявляет интеллекту на изучение. Математика и мир чисел в том числе – откровенно филические смыслы, хотя и успешно прикладываемые к существующему в Обители отграниченности. То же физические, химические законы.

Приложение филического к материальному действенно до тех пор, пока филическая проекция материального в необходимой мере совершенства описывает сами явления материального мира. За этим пределом интеллект ничего понимать в материальном мире не может. Он для него – чужая сфера обитания.

Умозрение, отвлечение было бы невозможно без пласта мнимых двойников. Авторское Я в акте умозрения переносится в пласт мнимых двойников и переносит сюда все то, от чего оно отвлекается. Сначала оно переводит то, что воспринимает из земной действительности, в состояние мнимого двойника, и здесь идет процесс гипостазирования. Умозрение основано на способности перенесения в пласт мнимых двойников вместе самого себя и предмет умозрения.

Человек на листе бумаге или на экране изображает им увиденное. Изображения эти суть разной степени насыщенности филические явления, которые как бы извлечены из видимых объектов, мистифицированы и манифестированы как явления не чисто филической реальности. Примерно то же самое с гипостезированием отвлеченного мышления интеллекта, имеющего дело исключительно с филическими смыслами.

Математик, включаясь в свой мир, живет в пласте мнимых двойников. Авторское Я математика включается и раскрывает, и добывает, внедряется, как в шахту, в еще не вскрытые филические пласты. Математика создается при переносе в пласт мнимых двойников.

Внедрение авторского Я в пласт мнимых двойников не надо отождествлять с самой по себе жизнью мнимого двойника. Пласт мнимых двойников принимает в себя видимость объектов материального мира, в ощущениях данных живому на Земле. Как устроен этот объект, мнимый двойник не воспринимает.

Ученый познал, ввел понятие в ход человеческого знания. Тем самым он ввел что-то новое в мир мнимых двойников. Мир мнимых двойников незнаком с тем, что постигает химик или генетик. И узнает по тому, что стало известно человеку.

Наука, выявляя устройство, делая его умозримым, тем самым делает его доступным для восприятия в пласте мнимых двойников. Наука порождает новое знание в пласте мнимых двойников. Хорошо ли это или не хорошо? Не берусь сказать.

Мистики разных эпох и цивилизаций толковали о Космосе как о Макрочеловеке или видели во Вселенной обиталище его. Даже если предположить, что астрологическая заданность существует благодаря существованию саможивущего Макрочеловека Вселенной и проявления его жизни как-то отражаются на жизни человека, то совершенно непонятно, каким образом взаиморасположение материальных масс в пространстве сказывается на сюжетах жизни земных существ, влияет на саму их субъективность. Представление о параллельном филическом Мире разрешает это недоумение.

Чтобы смочь руководить человеком, объекты материального Космоса должны быть преобразованы так, чтобы смочь, по крайней мере, жить вместе с человеком человеческой жизнью, то есть иметь филическую природу, однонатуральную с филической душой человека и способную воздействовать на филиоматериальную плоть.

Для осуществления астрологического влияния на филическое и филиоматериальное, руководящие субъекты такого воздействия должны сами стать сродственны руководящим началам Структуры человека – стать живыми духами, филическими существами.

Динамический образ светящихся точек и пятен на ночном Небе Земли – объект не материальной, а филической жизни. Когда этот образ обретает смысл, то он становится образом-смыслом, то есть живым, самостоятельно живущим филическим существом, небограммой звездного Неба, расцвеченным к тому же художественным и интеллектуальным творчеством человека.

Рисунок судьбы человека и его индивидуальный характер в черновом виде устанавливают не движущиеся относительно друг друга гигантские массы материи, живущие своей, не филической и не филиоматериальной жизнью, а особое филическое мегасущество – мнимый двойник звездного Неба над человеком.

На рисунок судьбы и индивидуальный характер человека оказывают влияние не живущие жизнью материальности планеты и созвездия, а филическая небограмма, вписанная в вид от Земли звездного Неба.

В первом приближении можно сказать, что мнимые двойники планет и созвездий в мнимом двойнике нашей Вселенной суть живые существа, которые взаимодействуют между собой, взаимодействия их «складываются», и они совместно по заведенному порядку управляют из филического Космоса происходящим на Земле и задают параметры внутриструктурных движений человека. Так что не планеты Марс или Венера задают вектор развития человека (или другого живого существа) и его натуру, а мнимый двойник той и другой планеты в параллельном филическом мире.

Образ Вселенной над Землей существует в филическом Космосе как живое филическое мегасущество. Филический Космос несет образ-смысл материальной Вселенной, но именно такой, какой она видится с Земли. Земля в филическом Космосе действительно является центром, вокруг которого группируются («вращаются») мнимые двойники звездного Неба.